Алла Михеева.

Признайтесь, чувствуете ли вы себя успешной?

Мне нравится, что вы современное издание и поэтому подобрали такое слово, как «успешная», а не «звезда», «популярная» и тому подобное. Потому что как девушка двадцати пяти лет — а мне еще нет смысла скрывать возраст, как это делает мой шеф Иван Андреевич, — я считаю себя успешной.

Ладно, а как насчет знаменитой?

Знаменитой я себя не ощущаю: во-первых, меня не узнают на улице, я не хожу в темных очках и никто ко мне не бросается с воплями «Ой, да это Алла Михеева!» Может быть, просто я в жизни не настолько красива, как на экране? А во-вторых, знаменитыми становятся люди, которые внесли какой-то серьезный вклад в развитие культуры, кино, телевидения. Когда мы с вами встретимся лет через тридцать, я бы даже сразу сказала — через восемьдесят, я буду как Владимир Владимирович Познер. В смысле не настолько же умна, а такого же возраста. Вот тогда и сможем поговорить о знаменитости.

И что, у вас даже никогда не просили автограф?

Знаете, чаще всего прохожие на улице меня спрашивают, правда ли я такая тупая или прикидываюсь? Что же вы им отвечаете? Когда как. Могу ответить: «Да, я действительно такая тупая». А что? Надо уметь признавать свои недостатки. Очень часто люди говорят: «Господи, да вы и правда такая же… очаровательная в жизни!» или «Нет, ну вы такая умная». И мнения до сих пор расходятся. Но я хожу на курсы по развитию ума. Знаете, как существует зарядка для зрения, так же можно и мозг развивать, упражнения всякие делать.

Ну и как, вам помогает?

Нет, абсолютно не помогает. Мне, вообще, невыгодно быть умной, иначе начну меньше зарабатывать. Мужчины не подшучивают над вами? Они, видя во мне прекрасную женственность, очаровательность и легкую, ненавязчивую глупость, конечно, любят надо мной подшутить. Более того, они думают, что я этого не понимаю. Я сейчас потихонечку им всем начинаю мстить, отвечать тем же.

В детстве вы хотели работать на телевидении?

Хотела и работала. На Пятом канале в сериале «ОБЖ» у меня была выдающаяся роль. Такие роли исполняло большинство девушекленинградок в моем возрасте, но кто-то это скрывает, а кто-то этим гордится. Я отношусь ко второй категории. После «ОБЖ» меня взяли в полнометражный фильм «Сезон дождей» режиссера Сергея Дебижева. Так уж получилось, что эту роль, одну из самых ярких в моей жизни, вырезали в принципе из всего фильма, но ладно. Дальше я поступила в Театральную академию, и это был — сейчас будет красивое петербургское слово — переломный момент моей жизни. Мы, конечно, умолчим о том факте, что эта попытка поступления была третьей. Академия представляла собой серьезный театральный монастырь, где из меня пытались делать актрису. Мало кто верил, что получится, да и до сих пор все сомневаются.

Переживали, наверное, когда проваливались на экзаменах?

Очень. Особенно когда не поступила в первый год: это была целая трагедия. На второй год не поступить было уже значительно легче. А на третий раз все преподаватели поняли, что у них нет другого варианта: либо Алла Михеева придет к ним поступать и через восемнадцать лет, либо они ее сейчас быстренько «отучат» и забудут.

Есть у вас какой-то рецепт, как переживать неудачи?

Труд, многолетний труд. Когда я штурмовала институт первый раз, то заметила, что те ребята, которые были удачливее меня, имели в багаже какие-то танцы, игру на гитаре, песни, монологи, книги, которые я не читала. Я это все в свою копилочку собирала и на третий год смогла произвести изумительную иллюзию того, что я гимнастка, спортсменка, акробатка и знаю две с половиной тысячи произведений. Потом в течение пяти лет обучения пришлось доказывать, что все-таки это мое место.

Мечтали ли вы устроиться на Первый канал?

Очень люблю Первый канал, но никогда не думала, что стану на нем работать. «Вечерний Ургант» не надо сравнивать с какими-то другими проектами, это особый островок. Как вы знаете, Иван Андреевич смог образовать команду из большинства питерских людей: это и группа «Фрукты», и Митя Хрусталев, и наш креативный продюсер Андрей Савельев. От этого возникает какое-то невероятное ощущение, как будто я и не уезжала из Петербурга в Москву. Я чувствую, что это мой второй дом. Мне там очень хорошо, комфортно и приятно.

А как вы попали в «Вечерний Ургант»?

Глобально-то с вас, с «Собака.ru», все и началось. Но я умолчу о том вкладе, который вы внесли, чтобы вам было обидно. Собственно, после моего неожиданного выступления на церемонии «ТОП 50», когда я вышла за наградой музыканта Игоря Растеряева, меня пригласили на «Золотой граммофон» вручить приз группе «Градусы». Вел церемонию Иван Андреевич Ургант, и познакомились мы прямо на сцене. И после этого не знаю, что нашло на Ивана Андреевича, но он решил меня попробовать на своем шоу, которое только создавалось.

Что же вы такого сделали, что вас заметили?

Я была искренна и не врала зрителям. Думаю, моя честность привлекла одну из самых честных передач на Первом канале. Запомните, на Первом канале никогда не врут. Перед тем как туда устроиться, все клянутся на Библии.

Есть какое-то посвящение в работники Первого канала?

Обязательно. Как только тебя устраивают на Первый канал, надевают колпачок из фольги и поливают святой останкинской водой из нашего пруда. Дальше происходит ритуал, о котором я не могу говорить публично. А потом ты подписываешь договор с определенной зарплатой, и по этой зарплате все действительно понимают, что ты являешься работником именно Первого канала, и никакого другого. Но даже если вы уже работаете на Первом, все равно надо развиваться и становиться лучше, иначе в один прекрасный день вы можете неожиданно оказаться на телеканале «Перец».

Помните ли вы свой первый эфир?

Да, 2 мая исполнилось два года, как зрители мучатся от моего появления в передаче «Вечерний Ургант». Я в тот день вышла в эфир с репортажем о первомайских праздниках, на которых были и Жириновский, и Зюганов, а я их всю жизнь хотела подружить-помирить. Считаю, что у меня это неплохо получилось: я передала две гвоздички от Зюганова Жириновскому. Тогда же встал ребром вопрос по поводу моих платьев. Я надела на себя розовое, пышное, со шлейфом, а Андрей Савельев увидел меня, перекрестился и закричал: «Да ты же серьезный корреспондент Первого канала, ты не можешь пойти в эфир в таком виде!» Я жалобно посмотрела на Ивана Андреевича, он взглянул на меня и сказал: «Алла, это успех, иди в нем». И я пошла. Думаю, сейчас меня мало кто представляет без шикарных платьев. Ну, не считая съемки для журнала Maxim, конечно.

С кем проще общаться — со звездой или с работником ЖКХ?

Я очень люблю обычных людей. В них столько искренности, столько желания что-то рассказать про свою жизнь и работу. Все-таки звезды отвечают на вопросы стандартно. Вы, например, взяли меня сейчас практически девственной — я общаюсь с вами откровенно, а через пару лет начну говорить шаблонно. Хотя из звездных пар могу отметить Валерию и Иосифа Пригожина. Изумительные люди, насколько они самоироничны (это я имею в виду Иосифа), настолько же прекрасны внешне (это я о Валерии).

Какой репортаж за два года работы был самым сложным?

В силу моих физических особенностей сложным был репортаж с Северного полюса. У меня не очень большая черепная коробка и не очень толстый слой защитного жира — я быстро промерзла. Когда у тебя не работают руки и ты не чувствуешь носа, трудно сосредоточиться. Не только я, но и камера работала как-то странно, постоянно пропадала картинка. Причем я должна была беседовать со школьниками, которые десять дней шли к этому Северному полюсу, — не знаю, как они вообще остались живы. Я даже не смогла взять у них интервью, так было холодно.

А есть сюжет, которым вы гордитесь?

Ой, да, это репортаж с открытия Олимпиады в Сочи. Меня несколько раз забирали в каталажку, потому что у нас постоянно не хватало каких-то пропусков, но мы делали все, что хотели, и охрана недоумевала, кто мы вообще такие.

Наверняка вы занимаетесь самообразованием, обращаете внимание на западных телеведущих, работающих в том же жанре?

Мне очень приятно, что вы такого хорошего мнения обо мне. Да, я обращаю внимание на западников, есть же подобные передачи у Дэвида Леттермана и Джимми Фэллона. Но я все-таки актриса, мне нравятся работы Мерил Стрип, и поэтому я скорее стараюсь понять, почему именно эта женщина — рекордсменка по «Оскарам» или почему его до сих пор не получил Леонардо Ди Каприо.

У вас в коллективе бывают конфликты?

Бывают. Думаете, мне нравится Александр Гудков? Конечно, не нравится. Спросите, сложно ли работать с Митей Хрусталевым? Очень сложно. Но я терплю, это все издержки профессии. И мнение старших, мудрых, да чего уж там, старых людей я очень ценю. Они просто не понимают, что грядет достойная замена. Всем, кроме Ивана Андреевича, конечно. Ему я желаю проработать на телевидении до девяноста лет. Пусть мучится.

Чувствовали ли вы когда-нибудь смущение? И как боролись с ним?

У меня хорошая команда моих «быстрых лисов», и когда я внезапно зависаю или начинаю стесняться, то мой автор Гриша Шатохин берет и гипнотизирует меня: «Лезь, — говорит, — в VIP-зону». И я лезу, в платье и в чулках, а потом ничего не помню. Или заставляет меня в «Олимпийском» бросаться сверху на руки зрителям. Думает, что меня поймают, а ведь это происходит далеко не всегда. Поэтому иногда мои репортажи выходят не каждую неделю, а с перерывом. Введите в Интернете «гипноз Григория Шатохина». Берет сто пятьдесят рублей в час.

А если вам самой нужно настроиться? Что говорите себе перед съемкой?

Хлопаю себя по щекам и говорю: «Соберись, Михеева. Соберись, тряпулечка, интеллигентнейшая моя петербурженка». Либо помогает, либо опять нет эфира. Это все моя слабохарактерность.

Текст: Александра Козлова Фото: Александр Плотников